Артур Кларк - Песни далекой Земли [сборник]
Ревизионисты постоянно агитировали за более адекватные и благозвучные названия. Большинство жителей соглашались с ними. Поэтому был учрежден постоянно действующий комитет, призванный решать эту проблему, пусть она и не являлась самой насущной для выживания человека на Марсе. Поскольку всем было известно, что у доктора Миллара масса свободного времени и что он интересуется астрономией, его не могли не ввести в состав этого комитета.
«С какой стати один из крупнейших кратеров на Марсе надо называть Моулворт?[58] — однажды спросили его. — Он же имеет сто семьдесят пять километров в диаметре! Да кто вообще такой был этот Моулворт?»
Проведя некоторые исследования и направив на землю несколько недешевых космофаксов, Миллар смог ответить на этот вопрос. Перси Б. Моулворт был английским железнодорожным инженером и астрономом-любителем, который в начале двадцатого века создал и опубликовал множество рисунков Марса. Почти все его наблюдения были сделаны с экваториального острова Цейлон, где он безвременно скончался в тысяча девятьсот восьмом году в возрасте сорока одного года.
Эта история произвела на доктора Миллара большое впечатление. Моулворт, должно быть, любил Марс и заслужил свой кратер. То, что по земному календарю у них был один и тот же день рождения, вызывало у Миллара логически не объяснимое чувство родства. Направляя к Земле телескоп, он порой искал остров, где Моулворт провел большую часть своей короткой жизни. Поскольку над Индийским океаном, как правило, висели облака, он нашел это место всего один раз, но впечатление оказалось незабываемым. Что подумал бы молодой англичанин, если бы узнал, что в один прекрасный день человеческие глаза будут смотреть на его дом с Марса?
Доктор выиграл битву и отстоял Моулворта. Впрочем, когда он изложил свои доводы, особого сопротивления не последовало, но в результате изменилось его собственное отношение к тому, что раньше было всего лишь страстным увлечением. Возможно, и Миллар однажды совершит открытие, которое пронесет его имя сквозь века.
Ему было суждено преуспеть на этом поприще намного больше, чем он осмеливался мечтать.
Хотя в две тысячи шестьдесят первом году доктор Миллар был еще мальчишкой, он не забыл эффектного возвращения кометы Галлея. Оно, конечно же, повлияло на его следующий шаг. Многие кометы, включая некоторые из самых знаменитых, были открыты любителями, которые тем самым обеспечили собственное бессмертие, записали свое имя на небе. На Земле несколько веков назад рецепт успеха был прост. Хороший, но не слишком крупный телескоп, безоблачная погода, доскональное знание картины ночного неба, терпение — и немалая доля удачи.
В начале пути у доктора Миллара имелось несколько крупных преимуществ перед своими земными предшественниками. Погода у него была безоблачной всегда. Невзирая на самые упорные усилия терраформистов, такой она и должна была остаться на протяжении нескольких поколений. За счет большего расстояния от Солнца Марс, кроме того, представлял собой чуть более удобную наблюдательную площадку, чем Земля. Но самое важное состояло в том, что исследование могло быть в значительной степени автоматизированным. Больше не нужно было, как исследователям в прежние времена, заучивать на память карты звездных полей, чтобы немедленно опознать новый объект.
Фотография давным-давно сделала этот подход устаревшим. Теперь необходимо было всего лишь сделать два снимка с интервалом в несколько часов, а затем сравнить их и поискать, не сдвинулось ли что-нибудь. Проделывать это можно было на досуге, удобно устроившись в помещении, а не дрожать холодными ночами, но процесс по-прежнему оставался крайне утомительным. В далеких тридцатых годах двадцатого столетия молодой Клайд Томбо перебрал чуть ли не миллионы изображений звездного неба, прежде чем обнаружил Плутон.
Фотографический метод просуществовал более века, на смену ему пришел электронный. Чувствительная телекамера сканировала небо, записывала изображение звезд, через некоторое время возвращалась и снова наблюдала. За несколько секунд компьютерная программа могла проделать то, что у Клайда Томбо отняло месяцы, игнорируя все стационарные объекты, «отметить галочкой» лишь то, что сдвинулось с места.
Все это было отнюдь не так просто. Наивная программа задним числом открывала сотни уже известных астероидов и спутников, не говоря о тысячах фрагментов космического мусора искусственного происхождения. Все это приходилось перепроверять по каталогам, но и такую работу можно было делать автоматически. То, что уцелело, пройдя через такую фильтрацию, могло оказаться… кое-чем интересным.
Оборудование для автоматического поиска и его программное обеспечение стоили не слишком дорого, но, подобно многим другим высокотехнологичным товарам, не являющимся жизненно необходимыми, на Марсе они были недоступны. Поэтому доктору Миллару пришлось ждать несколько месяцев, прежде чем одна земная компания, занимавшаяся поставками научного оборудования, смогла их привезти. Потом, как это нередко случалось, он обнаружил, что один из основных компонентов — бракованный. После обмена нелицеприятными космофаксами проблема была разрешена. К счастью, ждать следующего почтового корабля доктору не пришлось. Когда поставщик с неохотой заменил детали, местные умельцы запустили систему.
Все работало прекрасно. На следующую же ночь доктор Миллар с восторгом открыл Деймос, пятнадцать спутников «Комсат», два транзитных парома и рейсовый корабль, прибывающий с Луны. Правда, он исследовал только лишь небольшой участок неба. Даже вокруг Марса начинало становиться многолюдно. Неудивительно, что Миллару продали оборудование за довольно приемлемую цену. Под теми тучами космического мусора, что вращались сейчас вокруг Земли, пользоваться им было фактически бесполезно.
В течение следующего года доктор обнаружил два новых астероида, оба менее сотни метров в диаметре, и попытался назвать их Миранда и Лорна в честь своей жены и дочери. Межпланетный астрономический союз принял второе название, но указал, что Миранда — известный спутник Урана. Разумеется, доктор Миллар знал это не хуже МАС, но решил все равно попробовать, исходя из интересов семейной гармонии. Наконец сошлись на имени Мира. Вряд ли кто перепутает стометровый астероид с гигантской красной звездой[59].
Несмотря на несколько ложных сигналов тревоги, еще год он не находил ничего нового и был уже готов сдаться, когда компьютер сообщил об аномалии. Программа зарегистрировала объект, который, возможно, двигался, но настолько медленно, что она не могла утверждать это с уверенностью в пределах допустимой погрешности. Чтобы решить этот вопрос, нужно было через некоторое время провести еще одно наблюдение.
